Реальность В Уголовном Праве
Реальность принципов уголовного права
Материальным признаком преступления может быть вред в любой форме (психический, физический, экологический, материальный, организационный, идеологический и т.д.), который наносится индивиду, обществу или государству. Причиненный преступный вред свидетельствует об отсутствии целостности и гармоничного развития индивида, общества и государства. Отсутствие такого вреда означает сферу частной жизни, вмешательство в которую не только является недопустимым со стороны государства, но и будет вести к причинению вреда личности, обществу и государству в целом, поскольку тем самым будут создаваться препятствия для всестороннего и гармоничного развития личности, для полного раскрытия ее творческого потенциала. Тем более что от последнего в целом зависит состояние и процветание всего общества и государства.
То есть системность права приводит к необходимости адекватного подхода к его познанию, то есть сущности права. Последнее должно отражать сущность явления, попадающего в сферу регулирования отношений правом. Определения сущности права необходимо вскрыть первооснову, «ядро» всех правовых явлений и процессов [4] . В свою очередь, системность исследования ориентирует исследователя на всестороннее познание сложных целостностей естественного и общественного бытия в единстве их структурно-функциональных зависимостей, что определяет эффективность теоретической и практической деятельности.
Реальный принцип в уголовном праве
Реальная теория призвана усилить защиту интересов любого государства за ее пределами. В международном уголовном праве действие реального принципа регулируется следующими правилами. Если преступление было совершено на территории государства, не являющегося участником международного соглашения, то нормы реального принципа могут применяться. При этом государство, не являющееся участником, должно дать согласие на применение необходимых норм уголовного права.
Большинство стран, капиталистических и социалистических, включило реальный принцип в свои законы еще до окончания Второй мировой войны. К началу второй половины ХХ столетия практически все европейские и американские государства использовали реальный принцип действия для защиты интересов страны и ее граждан.
Аналогия в уголовном праве: мифы и реальность
Рассмотрим, например, ситуацию, которая на протяжении длительного времени вызывала проблемы с определением субъекта вовлечения несовершеннолетних в преступную и иную антиобщественную деятельность (ст. 210 УК РСФСР 1960 г., ст. 151 УК РФ). Буквальное толкование закона позволяло сделать вывод о том, что субъектом этих преступлений может быть лицо, достигшее 16 лет. Однако, с точки зрения общего уголовно-правового статуса несовершеннолетних, конкретных охранительных задач, вызвавших к жизни указанные составы преступлений, привлечение в данном случае к ответственности несовершеннолетних представлялось достаточно сомнительным. Поэтому позиция, которую занял Верховный Суд СССР, «подняв», вопреки текстуальному выражению статьи 210 УК РСФСР, возраст субъекта данного преступления до 18 лет, была вполне убедительной*(23).
Другие исследователи занимают более гибкую позицию. Они полагают, что не следует полностью отвергать аналогию в уголовном праве. Как отмечает А.В. Наумов, полное отрицание аналогии означает игнорирование специфики норм Общей части уголовного права, «которые вовсе не предусматривают уголовной ответственности за конкретные общественно опасные деяния»*(14). Поэтому применение некоторых из них по аналогии не подрывает принцип «nullum crimen, sine lege». Разделяющий эту точку зрения Э.С. Тенчов также указывает, что запрет на применение аналогии касается только сферы криминализации деяний*(15). Аналогичное мнение высказывают также и другие ученые*(16).
Понятие, содержание и формы вины
– это отношение к людям, обществу, его ценностям и идеалам, предметам внешнего мира и к своим интересам. Все это образует и предопределяет содержание вины, т. е. содержание интеллектуальных, волевых и эмоциональных психических процессов, с помощью которых различаются внешне схожие, но социально различные действия и их последствия. Вина – не любое психическое отношение, а лишь отношение в определенной форме:
Объективное вменение — это уголовная ответственность за невиновное причинение вреда. Согласно ч. 2 ст. 5 УК РФ объективное вменение по российскому уголовному праву не допускается. В современном российском уголовном праве действует принцип субъективного вменения (ч. 1 ст. 5 УК РФ), согласно которому лицо подлежит уголовной ответственности только за те общественно опасные действия (бездействие) и наступившие общественно опасные последствия, в отношении которых установлена его вина.
ОБЪЕКТИВНОЕ ВМЕНЕНИЕ КАК РЕАЛЬНОСТЬ СОВРЕМЕННОГО УГОЛОВНОГО ПРАВА РОССИИ
Однако реабилитация в рамках настоящего исследования некоторых проявлений фактического вменения противоречит существующему на него запрету в УК РФ. Первым шагом в снятии данного противоречия автор считает необходимость закрепления в уголовном законе не принципа вины, а принципа субъективного вменения, который по своему содержанию является явно более широким и, с точки зрения формальной логики, контрадикторным понятию «объективного вменения», что действительно позволяет говорить о недопустимости последнего.
Говоря о роли фактического вменения уже в уголовном праве, неизбежно приходится возвращаться к вопросу о понимании его природы. В наиболее обобщенном виде можно сказать, что доктрина разделяется на два лагеря: часть исследователей считает, что объективное вменение ‑ это свидетельство низкого уровня правовой культуры, несовершенства юридической техники и законодательного процесса, и, безусловно, проблема, с которой необходимо бороться.
Понятие и признаки угрозы в уголовном праве России
Интересно выделение автором анализируемой работы угрозы действием (подталкивание потерпевшего к выходу в движущемся поезде). Такие действия, безусловно, следует относить к угрозам, опасным для жизни или здоровья. В отличие от многих юристов, В.Д. Меньшагин рассматривает угрозу как признак состава поставления в опасность. Причём обозначается данная угроза им в качестве последствия преступления. Такой вывод прямо не следует из названной работы, но к нему можно прийти на основании того, что В.Д. Меньшагин говорит о необходимости установления причинной связи между деянием и созданием возможности наступления тяжких последствий. Указание на необходимость установления причинной связи с угрозой, по нашему мнению, свидетельствует о том, что угроза рассматривается автором именно как последствие. Однако на характеристике угрозы он не останавливается, нередко подменяя её словом «возможность».
Так, Т.К. Костров и Л.В. Сердюк относят угрозу к форме психического насилия. По их мнению, угроза состоит в устрашении потерпевшего причинением ему вреда и, кроме того, она оказывает на него принуждающее воздействие. При этом Т.К. Костров полагает, что в случае, если возникают затруднения при квалификации деяния как угрозы применения насилия, опасного для жизни или здоровья, либо угрозы применения насилия, не опасного для жизни или здоровья, следует исходить из характера восприятия угрозы потерпевшим. Заслуживает внимания предложение Г.К. Кострова о необходимости закрепления уголовной ответственности за принуждение к совершению или к отказу от совершения каких-либо действий, существенно нарушающих правоохраняемые интересы потерпевшего. Такое положение, на наш взгляд, не утратило актуальность и в наши дни, поскольку, как справедливо отмечает Г.К. Костров, общественная опасность угрозы, сопряжённой с принуждением к чему-либо, значительно выше, чем угрозы, не обусловленной какими ни будь требованиями. В то же время предусмотреть в Уголовном законе все виды общественно опасных принуждений также практически невозможно. Н.В. Стерехов, определяя угрозу, акцентирует внимание на том, что угроза характеризуется принуждением, и содержит в себе информацию о решимости причинить вред интересам потерпевшего, а также ограничивает внутреннюю свободу потерпевшего. При определении реальности угрозы, Н.В. Стерехов указывает на необходимость:
Аналогия в уголовном праве: мифы и реальность
Аналогия же закона здесь в принципе неприменима (даже безотносительно к ее запрещенности), поскольку анализируемое деяние уголовным законом запрещено и обращаться к схожим нормам уголовного закона нет необходимости. Поэтому единственным выходом является решение вопроса на основании основополагающего принципа уголовного права, присущего многим правовым системам: в сомнительных случаях следует выбирать решение, наиболее благоприятное (менее репрессивное) для лица, совершившего общественно-опасное деяние. А это, по-нашему мнению, и есть аналогия права.
Строго говоря, в данном случае, единственным видом толкования, которое следует применить, может быть только толкование систематическое (следует обратиться к содержанию ст. 20 УК РФ). После этого все встает на свои места: ответственности подлежит лицо, достигшее 16 лет. Другое дело, что такая постановка вопроса абсурдна: толкование не может повлечь последующую корректировку закона вопреки ясно выраженному и выясненному его смыслу (пускай даже смысловое содержание закона и выводится из текста, наличие в котором технико-юридической ошибки, очевидно).
Объективное вменение привлечение к ответственности без установления вины
Сравнительный анализ принципов уголовного права может быть использован как для классификации уголовно-правовых систем, так и в целях выявления специфики уголовного права того или иного исторического периода. Например, обусловленное тоталитарным политическим режимом содержание принципа законности, а именно допустимость применения уголовного закона по аналогии, нашедшая свое закрепление в § 2 УК Германии и в ст. 16 УК РСФСР, дает основания считать, что данные государства в то время принадлежали к репрессивной уголовно-правовой системе.
Уголовное право России основывается на принципе субъективного вменения. Ни одно деяние, совершенное невиновно, какие бы тяжкие последствия оно ни причинило, не может рассматриваться как преступление. Ответственность за «мысли», за «опасное состояние», за «связь с преступной средой» и т.п. исключается.
РЕАЛЬНОСТЬ ПРАВА
Вместе с тем нужно учитывать и то, что право остается явлением духовной жизни и в этом отношении имеет две «ипостаси» (измерения). Представляя собой объективированное институционное образование позитивное (писаное) право, выступая в качестве «силового» нормативного регулятора, в то же время представляет собой явление духовной жизни общества, содержит критерии поведения людей, суждения о ценностях и в этой плоскости может быть охарактеризовано в виде духовно-интеллектуального фактора. И — также своего рода реальности (о которой уже ранее говорилось).
И вот здесь следует сразу же и со всей определенностью заметить, что в своем полном виде «вещественный предмет», в котором позитивное право выражена как «твердая» объективная реальность, выступает во всем объеме многогранной догмы права, — категории, в которой как раз обнаруживаются основные, наглядные проявления правовых реалий — и не только во внешнем выражении правовой материи — законах, других документах, но и в области ее внутреннего, атомистического строения (юридические нормы, правоотношения), а также и в ее действии — толковании, применении права, . аналогии закона.
Реальность В Уголовном Праве
2. Главное – «тело», материя права. Трактовка права как реального факта важна для науки. Это ее исходный пункт. Но такой констатацией ограничиться нельзя (ведь по сути дела мысли и воля людей, любые явления психологического порядка – это тоже реальные факты действительности).
Позитивное право – это факт. То есть внешняя реальность, строгая объективная данность. Такая реальность, объективная данность, которая в каждый настоящий момент существует и действует как явление нашего бытия, нечто обособленное и «внешнее» для каждого человека и для всех социальных институтов, если угодно – для общества в целом (на языке философии – явление отчужденное).
Охрана труда
Невооруженное нападение (если нападает спортсмен, а защищается больной, слабый человек, женщина или ребенок) также может представлять для жизни непосредственную опасность. Применение оружия вполне оправданно при подобных обстоятельствах.
Не признаются правомерными действия, повлекшие тяжкий вред здоровью, если они совершены уже после предотвращения или окончания посягательства. Например, у водителя пытаются вырвать из рук ключи. Сопротивляясь, водитель свалил напавшего на него человека и, не давая ему подняться, стал наносить лежащему удары ногами. Действия водителя, в случае причинения им не легкого, а тяжкого вреда здоровью правонарушителя будут рассматриваться как акт расправы, а не обороны.
К ВОПРОСУ О ПОНЯТИИ ОБЪЕКТА ПРЕСТУПЛЕНИЯ В УГОЛОВНОМ ПРАВЕ
Для установления содержания объекта преступления, т.е. его вещной (материальной) природы, необходимо прежде всего раскрыть качественную характеристику тех явлений, на которые посягают преступления. С позиции аксиологии (учения о ценностях) охраняемые уголовным законом объекты всегда имеют какую-то ценность для общества. Однако такой качественной характеристики, бесспорно важной, все-таки недостаточно для уяснения сущности объекта преступления. Дело в том, что ценности (блага) — это не сами вещи, существующие самостоятельно как отдельные части мира, а это качества вещей. Отсюда — ценностью (благом) может быть все, любое 2 .
Таким образом, общественная опасность престуш заключается в том, что преступными деяниями в toi иной форме причиняется существенный вред безопас личности, общества или государства Иными словам!» ловный закон охраняет от преступных посягательств пасность субъектов социальной жизни
Реальность В Уголовном Праве
При этом право на защитные действия принадлежит в равной мере всем лицам и не связано с возможностью избежать общественно опасного посягательства или обратиться за помощью к другим лицам или органам власти (ч. 3).
Из последнего правила законом сделано исключение, которое переводит в разряд абсолютной необходимой обороны все ситуации субъективной уверенности лица в возможности применения к нему угрожающего жизни насилия вне зависимости от того, давали ли обстоятельства дела объективно достаточные основания полагать о возможности применение насилия такой степени опасности. Неожиданность посягательства в данном случае позволяет расценивать по правилам об абсолютной необходимой обороне все случаи неожиданного нападения на лицо, создающие у него субъективную уверенность в угрозе для его жизни со стороны посягающего, независимо от того, давали ли обстоятельства дела достаточные основания полагать, что возможно применение насилия такой степени опасности.
Екатерина Валерьевна ЮрчакТеория вины в праве
1. Ответственность без вины невозможна, так как вина входит как основной элемент субъективной стороны в состав правонарушения, принцип вины является общеправовым (О. Э. Лейст 154 , В. С. Нерсесянц 155 , Я. В. Трофимов 156 , В. Н. Кудрявцев 157 , Е. Л. Ковалева 158 , Ю. А. Денисов 159 , Р. Л. Хачатуров, Д. А. Липинский 160 , М. Б. Мироненко 161 , И. В. Маштаков 162 , Ю. В. Романец 163 , С. Н. Кожевников 164 ).
Теория опасного состояния в России была особенно популярна в 20 годы XX века: «вместо этого отжившего, ненужного, служившего интересам буржуазии понятия вины советское уголовное право выдвигает новое понятие социальной опасности преступления» 208 . Исаев М. М., обосновывая данную концепцию вины, писал, что вина в уголовном праве слишком уж срослась с представлением о справедливом возмездии, о нравственной оценке деяния, с представлением, наконец, о сухой абстрактной вине, за которой упускалась из виду личность преступника – его «опасное состояние» 209 .
Реальность В Уголовном Праве
Не все ученые принимают градацию принципов права (правовых принципов) по уровням. Так, Б.В.Здравомыслов, автор соответствующей главы учебника Уголовное право. Общая часть, М., 1994 год, пишет: «разделение принципов на общие правовые и специальные (отраслевые), а тем более выделение еще и межотраслевых принципов необоснованно, если исходить из самого понятия принципа отрасли права».’ Еще более аргументирована эта позиция у С.Г.Кели-ной и В.Н.Кудрявцева.2
виновного. Однако, если на нее посмотреть с позиций и с учетом принципа субъективного вменения, то такая квалификация, при такой редакции ч.2 ст.20 УК РФ представляется неправильной, ошибочной. Не учитывается, в частности, то обстоятельство, что при такой редакции нормы некоторые виды неоконченной преступной деятельности вообще не должны получать правовую оценку.
Понятие и виды насилия в уголовном праве России: вопросы правотворчества и правоприменения (Безверхов А
В уголовно-правовом аспекте не имеет значения, намеревался ли виновный исполнить угрозу.
Угроза применения насилия может быть чревата опасностью только в настоящем или может быть обращена в будущее. В первом случае угроза представляет собой действия или высказывания, которые выражают намерение немедленного нарушения прав и интересов потерпевшего, его близких или других лиц, так сказать, применения физической силы безотлагательно, сейчас же и тут же (в частности, ст. ст. 131, 132, 161, 162 УК).
Во втором же случае угроза заключается в запугивании предстоящими неблагоприятными последствиями, причинением вреда в будущем и принимает более «мягкую» форму противоправного понуждения (например, ст. ст. 133, 163, 179 УК).
7. По мнению древнеримских юристов, всякое преступление совершается или путем обмана (dolus), или путем насилия (iniuria). Давно замечено, что ни одна классификация преступлений не может обойтись без указанных кримообразующих оснований .
———————————
См.: Фойницкий И.Я. Курс уголовного права: Часть Особенная: Посягательства личные и имущественные. Петроград, 1916. С. 3.
6. Угрозе применения насилия свойственны следующие обязательные признаки. Так, она должна иметь реальный характер. Реальность угрозы означает, что имеются основания опасаться приведения ее в исполнение. Достаточными следует признавать такие основания, которые свидетельствуют о реальной возможности осуществления угрозы, когда и угрожающий, и потерпевший придают ей серьезное значение. Высказано мнение, что реальность угрозы связывается, прежде всего, с наличием объективных оснований опасаться приведения ее в исполнение; субъективное же восприятие угрозы потерпевшим играет подчиненную роль. Более резонным представляется следующее положение: переносить реальность угрозы целиком в плоскость объективного основания опасности реализации угрозы или, напротив, субъективного восприятия угрозы потерпевшим едва ли правомерно. При установлении реальности угрозы необходимо учитывать в равной степени все обстоятельства дела (и восприятие угрозы потерпевшим, и реальную возможность осуществления угрозы виновным, и пр.; но, прежде всего, принимая во внимание принцип субъективного вменения, необходимо исходить из реального намерения виновного исполнить угрозу) .
———————————
Согласно п. 23 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. N 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое», если виновное лицо лишь угрожало заведомо негодным или незаряженным оружием либо имитацией оружия, например макетом пистолета, игрушечным кинжалом и т.п., не намереваясь использовать эти предметы для причинения телесных повреждений, опасных для жизни или здоровья, его действия (при отсутствии других отягчающих обстоятельств) с учетом конкретных обстоятельств дела следует квалифицировать как разбой, ответственность за который предусмотрена ч. 1 ст. 162 УК РФ, либо как грабеж, если потерпевший понимал, что ему угрожают негодным или незаряженным оружием либо имитацией оружия.
